Глава 1234567891011121314151617
Глава 6. Зукко
Зукко прибыл в Нижний город, известный своими грязными переулками и тёмными улочками, в которых правит преступность. Здесь, в лабиринте из заброшенных зданий и полурассыпавшихся складов, располагалась его секретная лаборатория. Место было выбрано не случайно ― даже самый опытный детектив с трудом смог бы её отыскать. Лаборатория скрывалась в подвальном уровне одного из старых заводов, оставшегося ещё с тех времён, когда Готэм процветал. А процветал ли Готэм когда-либо? Риторический вопрос.
Зукко вышел из машины, не желая тратить время попусту.
― Ждите здесь, ― небрежно бросил он своей охране, отправляясь к зданию.
Он шагнул в тёмный подъезд, где массивная металлическая дверь с кодовым замком автоматически распахнулась перед ним. Тёмный коридор уводил во мрак кажущейся пустоты. Несколько поворотов и пара лифтов увезли Энтони Зукко куда-то ниже уровня города. Затем дряхлеющий мужчина оказался в лаборатории.
Внутри царила стерильная обстановка: полы были вычищены до блеска, а стены, освещённые холодным светом, покрывались бесчисленными экранами, показывающими данные экспериментов.
Сотрудники, одетые в белые халаты, сразу напряглись, увидев босса. Его грозное присутствие вызывало у всех страх ― никто не хотел оказаться центром его внимания, когда он чем-то не доволен. Да даже если доволен. Однако ни от кого не могло утаиться состояние Зукко. Тот явно сдавал. Это было заметно каждому. Это замечал и сам Тони, видя взгляды работников на себе.
Среди сотрудников был доктор Уивер, невысокий мужчина с тонкими очками и седеющими висками. Кен Уивер возглавлял команду исследователей, разрабатывающих лекарство, которое могло бы спасти Зукко.
― За мной, ― скомандовал Зукко, проходя в соседствующий кабинет, где можно было пообщаться в приватной обстановке.
― Ага, ― согласно кивнул Уивер, отправляясь за Зукко. ― Добрый вам день, мистер Зукко.
― Ни черта он не добрый, мистер Уивер, ― проходя в помещение, констатировал главарь готэмской мафии.
Кен закрыл за собой дверь, а Зукко встал у небольшого стола, над которым открывался панорамный вид через стекло на лабораторию, где трудились учёные.
― Как продвигается работа? ― без лишних церемоний спросил Зукко, а его голос прозвучал, как раскат грома в безмолвном помещении.
Уивер взглянул на свои записи, стараясь не выдать волнения.
― Формула почти готова, но нам нужно больше времени для дополнительных испытаний. Спешка может быть опасной.
Зукко шагнул ближе, его глаза сузились, выдавая не только нетерпение, но и скрытую угрозу.
― Я не могу позволить себе ждать, доктор. У меня нет времени. Эта формула ― единственное, что может меня спасти. И вы, мать вашу, это знаете.
Доктор Уивер понимал серьёзность ситуации, но также знал, что Зукко недооценивает риски. Он осмелился заговорить:
― Я понимаю, мистер Зукко, но поспешные действия могут привести к катастрофическим последствиям. Формула не завершена. Мы должны быть осторожны.
Зукко нахмурился, его пальцы на миг сжались в кулак, но затем он расслабился и склонился к столу с документами.
― Я разберусь, когда и что пробовать. Моё исследование говорит, что формула работает.
Уивер кивнул, но не смог скрыть беспокойства. Зукко был упрямым, и его беспечность могла обернуться катастрофой для них всех.
― Мне нужен образец. Я хочу попробовать лекарство и оценить его работу, ― сказал Зукко.
― Сэр, давайте не будем торопиться, ― буквально взмолился Кен.
― Будем, мистер Уивер. Будем. Я забираю из камеры хранения две ампулы. Распорядись выдать их мне.
― Но, мистер Зукко. Как я и сказал прежде, формула ещё имеет недоработки. Давайте проведём испытания, а уже через неделю сможем сделать выводы.
Доктор даже время проведения анализов и испытаний занизил вдвое необходимого, надеясь, что Энтони позволит пойти на такой шаг, отсрочив тем самым неизбежное применение препарата на себе.
― Распорядитесь, доктор, ― опустив руки на стол и тяжело оперевшись на него, тихо произнёс Зукко. ― Я уже опаздываю на встречу.
И Уивер понял, что тот на грани срыва. Когда он говорит так устало и так тихо, то это означает, что Энтони Зукко близок к краю, а, значит, все вокруг в опасности. Сейчас именно Кен был в досягаемости. И это не сулило для него ничего хорошего.
Хорошо. Если этот болван хочет испытать на себе недоработанное лекарство, то пусть затем сам примет ответственность за возможные мутации на генном уровне. Если у него вырастут лишние кости, то он, Кен Уивер, в этом нисколько не виноват.
Через минуту Уивер принёс в кабинет две ампулы и передал их Зукко. Тот взглянул на ярко-сиреневую жидкость и осторожно убрал ампулы во внутренний нагрудный карман своего пиджака.
― Благодарю вас, доктор Уивер, ― коротко сказал мужчина и отправился прочь из лаборатории, тяжело дыша.
Кен двинулся за ним. Оба прошли через стерильное помещение, где остальные учёные делали вид скрупулёзной работы, а сами мечтали о том, чтобы этот человек скорее покинул их место пребывания.
Уивер, опуская взгляд, вздохнул и набрался храбрости задать вопрос, который беспокоил его с самого начала этого сотрудничества. И окружающих людей тоже.
― Мистер Зукко, ― начал он с осторожностью в голосе. ― Что с моей семьёй и семьями других докторов, которых вы… наняли? Нам обещали, что с ними всё будет хорошо, если мы будем выполнять свою работу.
Зукко на мгновение остановился, обернувшись к Уиверу. Его лицо было каменным, но в глазах читалось напряжение.
― Доктор, ― его голос стал ледяным. ― Ваша семья в безопасности. Как и остальные.
Мужчина обвёл присутствующих взглядом.
― Но они останутся в безопасности только до тех пор, пока вы и ваши коллеги будете работать планомерно и эффективно. Никаких осечек. Никаких задержек.
Он подошел ближе и наклонился к уху Уивера.
― Я не потерплю провалов, Уивер. Понимаете?
Доктор нервно кивнул, и Зукко отвернулся, покидая лабораторию. Последний знал, что страх за своих близких заставит врачей и учёных продолжать работать, несмотря на все риски.
Уивер проводил взглядом главаря мафии и обернулся. Он молча посмотрел на своих коллег, что так же, как и он оказались в заложниках у этого тирана. Они ответили ему такой же молчаливой взаимностью.
Позднее, в шикарном ресторане, украшенном тёплым светом и спокойной атмосферой, Зукко сидел за столиком напротив мужчины в строгой военной форме. Это был полковник Джеймс Хоскинс, который «нарисовался» совсем некстати, по мнению Зукко. Сообщение было коротким и не терпящим отказа. Энтони понимал, что с военными стоит быть осторожным. Ведь это тоже своеобразный клан, который имеет весомую силу в иерархии. Поэтому встречу пришлось провести, но пока он не понимал, что от него потребовалось бравым воякам. Полковник был человеком с суровым лицом, его седые волосы придавали ему вид опытного и твёрдого руководителя.
― Добрый день, полковник Хоскинс, ― кивнул Зукко, когда стройный офицер в форме без разрешения и даже вопроса уселся напротив него.
― Здравствуйте, мистер Зукко, ― сухо ответил Джеймс.
Зукко осмотрелся. На улице были припаркованы несколько заметных машин военных. А вместе с полковником в ресторан зашли несколько крепких ребят в офицерской форме и уселись по соседству. Тони бросил взгляд на свою охрану, что восседала тут же рядом. Встреча ему не нравилась, но деваться было некуда. Было необходимо понять, что за интерес проявляют к его персоне «бравые солдаты первой армии мира».
― Мистер Зукко, ― начал Хоскинс, прерывая тишину, ― генерал Сэм Лейн был весьма обеспокоен вашими действиями.
― Генерал Лейн? ― нахмурился Зукко. ― Я, кажется, слышал эту фамилию. ― Это же журналист?
― Нет. Вы ошибаетесь, ― слегка искривил губы в показной улыбке Хоскинс. ― Журналисткой является его дочь. А сам генерал Лейн возглавляет один из департаментов в Пентагоне.
― Ах, вот оно что, ― на самом деле Зукко было глубоко плевать на эти «семейные подряды».
Мужчина думал лишь о том, что его боль не унимается, а в его нагрудном кармане покоится то, что может существенно облегчить страдания. И это чувство теплилось, гранича с раздражением от предстоящего разговора с этим солдафоном.
― Но вернёмся к вопросу, который генерал Лейн просил меня с вами обсудить, ― продолжил Хоскинс.
― О чём же речь, полковник? ― поинтересовался Зукко.
― Вам известно, что ваши разработки нарушают несколько международных и федеральных законов?
Зукко, оставаясь невозмутимым, взглянул на полковника и, не показывая ни малейшего признака волнения, спросил:
― О чём это вы толкуете, мистер?
― Скажу вам сразу, мистер Зукко, ― начал Джеймс, ― нам давно известны ваши методы работы. Нам известно о лекарстве, которое вы пытаетесь создать для себя. Мы знаем о вашей болезни костей и суставов, что ежедневно доставляет вам дискомфорт и боль. Мы также в курсе, что ваши учёные и доктора, а по сути ваши заложники, трудятся день и ночь, не покладая рук, чтобы завершить работу над формулой. Я могу по щелчку пальца вскрыть вашу лабораторию в Нижнем Готэме, чтобы достать то, что мне нужно. Не пытайтесь отнекиваться и изображать удивление. Это существенно усложнит вам жизнь. Надеюсь, мы поняли друг друга?
Энтони Зукко в прямом смысле «охренел» от такого потока информации. Он пытался переварить только что услышанное и посмотрел в глаза полковника. В них читалось всё. Зукко вдруг осознал, что весь его бизнес был открытой книгой для военных. И по уверенному взгляду Хоскинса Энтони понял, что нет смысла что-то придумывать и отрицать очевидные для всех участников этого диалога вещи. Зукко подался вперёд и негромко сказал:
― Моё состояние ухудшается, полковник. Время работает против меня. Эти разработки ― мой единственный шанс.
― Если хотите продолжать и сохранить свою жизнь, вам придётся сотрудничать, ― Хоскинс наклонился ближе, понижая голос. ― Формула должна быть передана по нелегальным каналам армии США. Только так мы сможем контролировать процесс и гарантировать вам безопасность.
Зукко на мгновение задумался. Он понимал, что находится в опасной игре, и отказ от предложения армии мог означать конец его амбициям и, возможно, жизни. Но согласие также несло риски.
― Не думал, что армии так интересны разработки лекарства, которое только и может, что спасти больных людей, ― ответил Зукко.
― Поверьте, мистер Зукко, ― сказал Джеймс. ― Лекарства требуются и для защиты государства и солдат нашей армии.
― Лекарство? ― неуверенно повторил Тони. ― Или из лекарства армия создаст оружие?
― Не испытывайте моё терпение, Зукко. В ваши обязанности не входят подобные рассуждения. Предоставьте это нам. У вас есть время до конца недели, ― добавил Хоскинс, вставая. ― Подумайте о своём положении. И о вашей семье. Мы оба знаем, что стоит на карте.
Полковник ушёл, оставив Зукко погружённым в раздумья. Вопрос о его будущем и возможностях, которые открывает сотрудничество с армией, теперь стоял перед ним как никогда остро. Зачем тот упомянул про семью? Энтони вспомнил о своей дочери и жене, которые давным-давно ушли от него и жили в другой стране. Неужели военные готовы и на такие опасные шаги, раз угрожают ему семьёй? Ответом было то вещество, что сейчас лежало в ампулах в его кармане. Медлить было уже нельзя. Если он примет его и обретёт прежнюю силу, то даже с армией сможет справиться.
День выдался серым, и плотные облака нависли над Готэмом, словно подчёркивая траурное настроение. На небольшом кладбище, окружённом чёрными готическими заборами, собралась группа людей, чтобы проститься со Стивеном Аркхэмом. Гроб был опущен в землю, и рядом с ним стояли два человека, чьё горе было особенно заметным: Брюс Уэйн и Альфред Пенниуорт.
Брюс стоял у края могилы, одетый в чёрный костюм, его лицо было напряжённым, но сохраняло спокойствие. Внутри же он чувствовал глубокую пустоту и утрату. Стивен был для него больше, чем просто дядей ― он был одним из последних связей с прошлым, с теми временами, когда семья Уэйнов была еще жива. Альфред стоял рядом, его глаза были затуманены слезами. Он был старым другом Стивена, и его утрата ощущалась, как будто часть его собственной жизни ушла вместе с ним.
Тишину прервало приближение Марка Аркхэма, сына Стивена. Он выглядел как человек, который уже давно смирился с потерей, но всё же печаль читалась в его глазах. Брюс подошёл к нему, их взгляды встретились.
― Марк, ― начал Брюс, его голос был тихим, но твёрдым, ― я знаю, что слова сейчас ничего не изменят, но, если тебе что-то понадобится, я здесь.
Марк кивнул, его взгляд был устремлён в сторону, словно он не мог выдержать прямого контакта с Уэйном.
― Спасибо, Брюс, ― ответил Марк, его голос был приглушён. ― Я ценю это. Но… мне нужно вернуться в свой город. Здесь, в Готэме, мне больше нечего делать.
Брюс внимательно посмотрел на него, понимая, что Марк пытается уйти от боли, погружаясь в работу.
― Я понимаю, ― сказал Брюс, осторожно подбирая слова. ― Но ты всегда можешь вернуться. Здесь твой дом, Марк. Здесь ― твоя семья.
Марк слегка нахмурился, чувствуя внутреннее напряжение от этих слов.
― Семья? ― он горько усмехнулся. ― После того, как мама ушла, а теперь и отец… Что осталось?
Брюс понимал, что Марку сложно принять реальность, но он также знал, что важно не дать ему полностью отстраниться от своих корней.
― Семья ― это не только те, кого мы теряем, ― мягко сказал Брюс. ― Это те, кто остаётся с нами, даже если их больше нет. Ты всегда можешь найти силу в тех, кто был рядом. И мы всё ещё можем поддерживать друг друга. Мы ведь всё-таки кузены.
Марк глубоко вздохнул, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Он посмотрел на могилу своего отца и медленно кивнул.
― Может быть, ты и прав, Брюс, ― сказал он, его голос стал немного твёрже. ― Но я просто не готов оставаться здесь. Эта боль… она слишком велика. Я должен уйти.
Брюс не стал спорить, понимая, что каждый человек справляется с горем по-своему.
― Если тебе нужно время, возьми его. Но знай, что здесь всегда есть место, куда ты можешь вернуться, ― добавил Брюс.
Марк благодарно кивнул, и они обменялись коротким, но искренним рукопожатием, прежде чем Марк отошёл к машине, готовый покинуть Готэм сразу после церемонии. Брюс остался стоять у могилы, ощущая груз утраты, который теперь лежал и на его плечах.
Уэйн обернулся и посмотрел на Пенниуорта. Таким подавленным стареющего мужчину, кажется, Брюс ещё не видел. Даже на похоронах родителей Брюса тот выглядел крепче. Хотя о чём тут рассуждать. Прошло больше десятка лет. Альфред стал старше, а в то время был обязан проявить выдержку и терпение, чтобы стать опорой маленькому сироте Брюсу. Кажется, теперь была очередь Уэйна подставить крепкое плечо старшему товарищу. Он подошёл ближе к Пенниуорту, положив руку ему на плечо, и Альфред почувствовал, что, несмотря на все тяготы, они справятся с этим вместе. Когда дворецкий осознал это и потерю Стивена, то опустил голову ещё ниже и тихо, почти не слышно заплакал. Мужчина потерял сегодня очень многое. Потерял и Брюс. И оба были раздавлены.
Вечер в цирке Грейсонов был тихим и размеренным, шатры и карусели стояли неподвижно, готовясь к следующему дню представлений. Тем не менее, этот покой был нарушен рёвом мощного чёрного автомобиля, остановившегося перед центральным входом в парк, где располагался сам цирк. Из машины вышел Тони Зукко. Его костюм, идеально сидящий на массивной фигуре, и резкий, холодный взгляд сразу давали понять, что это не обычный зритель, заинтересованный в развлечениях. За ним шли несколько крепких парней в строгих костюмах. Окружение цирка контрастировало с его непринуждённой уверенностью, и каждый шаг был наполнен силой и властью.
Он принял лекарство. Решился сразу после разговора с полковником Хоскинсом, пока ехал в машине. Лёгкий жар распространялся по телу, а сам Энтони почувствовал прилив сил и улучшение настроения. Судить было рано, но мужчине казалось, что его самочувствие улучшалось.
Работники цирка украдкой смотрели на приближающегося мужчину, стараясь избежать его внимания. Окружающие знали, что с Зукко лучше не связываться. Он медленно прошёл к главному шатру, где его уже ожидали Мэри и Джон Грейсоны ― владельцы цирка.
Мэри, стройная женщина с грациозными движениями, стояла рядом с Джоном, крепким мужчиной, чья закалка от долгих лет цирковой жизни была видна в каждом движении. В руках Джона был большой ключ для крепления одной из секций сцены, который он задумчиво вертел, наблюдая за приближением Зукко. Слава главаря мафии опережала его самого, но требовалось соблюсти правила гостеприимства.
― Чем можем помочь, мистер Зукко? ― первым заговорил Джон, слегка напрягшись, но сохраняя вежливость.
Зукко ухмыльнулся и огляделся вокруг, словно проверяя имущество, которое могло вскоре по какой-то причине принадлежать ему.
― Поговорим внутри? ― предложил жестом Зукко, указывая на шатёр, будто это он был здесь хозяином, а не гостем.
― Само собой, ― кивнул Грейсон, пропуская вперёд Зукко.
Джон и Мэри, быстро переглянувшись, последовали за мужчиной. Трое прошли внутрь, а за ними последовали люди Зукко. Немногочисленные циркачи, что наблюдали эту картину с опаской подошли к выходу и без всяких дополнительных договорённостей стали ожидать дальнейшего развития событий, готовые прийти на помощь своим руководителям в случае такой необходимости.
По соседству оказался Дик Грейсон. Парень с недоумением наблюдал необычную встречу, пытаясь понять, что происходит. Зукко не стеснялся происходящего и перешёл к делу.
― Я слышал, что вам предложили остаться в городе дольше, чем планировалось, ― начал он, обращая внимание на каждого из Грейсонов. ― Вы находитесь на моей земле, и я полагаю, что теперь она стоит дороже.
Мэри нахмурилась, понимая, к чему это ведет.
― Парк Готэма, как мне известно из договора аренды, который мы заключили с городом, является муниципальной собственностью. И все необходимые оплаты уже были произведены, ― рассказала Мэри.
― Я всё понимаю, но продление срока влечёт за собой определённые издержки, которые несёт моя компания, которая планировала использовать парк в своих целях, ― придумывал на ходу воодушевлённых Зукко.
― Мы здесь по приглашению Брюса Уэйна. У нас с ним есть договорённость, ― поведал Джон, стараясь держаться спокойно, но внутри закипала ярость.
― Сынок богачей вообразил, что может распоряжаться собственностью города, хе-хе, ― недобро рассмеялся мужчина. ― Парень просто не был в курсе о моих планах, понимаете. Но раз вы уже всё согласовали, то просто заключим документальное дополнительное соглашение, чтобы мой бизнес не пострадал.
― О чём это вы толкуете, мистер Зукко, ― Мэри не могла понять, что за документы имеет в виду Энтони.
Однако всё уже понял Дик, который в виду своего юного возраста и не знающий о различного рода опасностях в таких делах уже решил, как будет действовать дальше и вышел из шатра.
Зукко на мгновение сменил выражение лица, его взгляд стал острее.
― Уэйн может и пригласил вас, но это мои улицы, моя территория. Вы здесь больше положенного, так что мне кажется, будет справедливо, если мы договоримся о… дополнительной плате.
Джон шагнул вперёд, положив руку на плечо Мэри, чтобы успокоить её, но его собственные глаза сверлили Зукко недоверием.
― Мы платим аренду городу, мистер Зукко, ― смиренно сообщил мужчина. ― Платим честно и справедливо. Согласно заключенной сделке. Мы здесь ради работы и не хотим неприятностей.
Зукко засмеялся. Этот смех был холодным и безразличным.
― Их и не будет, мистер Грейсон. Давайте говорить прямо. Вы остаетесь в моём городе, значит, будете делиться. Неважно, кто вас пригласил. Уэйн не управляет этой частью Готэма, это делаю я.
Он слегка наклонился к Грейсонам, его голос стал ниже, словно он уже знал ответ.
― Поверьте, сейчас, когда я и мои люди уедем, а вы успокоитесь, сядете и всё взвесите, то поймёте, что предложенные мною условия не сильно вас ущемят. Ведь вашему цирку есть что показать Готэму, а делать это лучше всего с удовольствием и оглядкой по сторонам в самые ответственные моменты демонстрируемых номеров. Сотрудничая со мной, вы сможете спокойно работать дальше.
Мэри сжала кулаки, её глаза блестели от гнева, но Джон остановил её движение, взглянув на женщину.
― Мы обсудим это, мистер Зукко.
Тони выпрямился, снова ухмыльнувшись, прежде чем развернуться и двинуться к выходу.
― Подумайте над этим. У вас есть время до следующего представления. Приятной работы.
Он ушёл так же внезапно, как и появился, оставив Мэри и Джона в полном замешательстве.
― Мы сейчас что? Стали жертвами банального рэкета из прошлого века? ― спросила Мэри у своего супруга.
― Есть стойкое ощущение, что да, ― пожал плечами Джон. ― Но этот парень явно под каким-то веществом. Ты заметила его глаза?
― Да. Взгляд у него убийственный и нечеловеческий…
Зукко уже был на полпути к своему автомобилю, когда услышал гневный голос, разорвавший напряжённую тишину цирковой площадки.
― Эй, ты! Оставь мою семью в покое! ― Дик Грейсон, совсем молодой, но уже с огнём в глазах, резко вышел вперед, преграждая путь Зукко.
Его тон был полон решимости и ярости, не оставлявшей сомнений, что он готов встать на защиту семьи. Не смутило молодого человека и несколько крупных парней рядом с Зукко.
― Не думай, что можешь прийти сюда и угрожать нам! Мы честные циркачи. Убирайся!
Зукко остановился, приподняв одну бровь в удивлении, но потом его лицо медленно растянулось в ухмылке. Он оглядел Дика с ног до головы, словно оценивал его, прежде чем заговорить вкрадчиво и насмешливо. Парень был хорошо сложён. Это Энтони отметил. Фигура впечатляла. Высокий, крепкий и спортивный. Каковым и должен быть профессиональный гимнаст, что парит под куполом и выполняет сложные акробатические номера. Зукко заметил, как один из его людей сделал движение в сторону преграждающему путь Дику. Энтони жестом остановил амбала.
― Какой смелый мальчишка, ― сказал уже в сторону молодого Грейсона Зукко. ― Похоже, я не проявил должного уважения вашему семейству.
Мэри мгновенно выскочила на улицу, увидев, что вытворяет её сын. Лицо женщины покраснело от беспокойства за него и нахлынувшего напряжения. Она быстро схватила Дика за руку, одёргивая его назад.
― Извините его, мистер Зукко, ― произнесла Мэри поспешно, отчаянно пытаясь загладить резкость сына. ― Он не должен был так с вами говорить.
Джон тоже шагнул вперёд, его голос был мягче, но решительней.
― Дик, этого достаточно. Иди к своим сёстрам.
― Сёстры? ― умилился Зукко. ― Прекрасная чета Грейсонов не перестаёт удивлять меня. Дик, мальчик мой, послушай родителей и действительно сходи проведай сестричек. Взрослые сами разберутся.
Дик, кажется, хотел сказать что-то ещё, но в последний момент передумал. Он ещё мгновение стоял, сжав кулаки, готовый к сопротивлению, но взгляды матери и отца были полны тихого призыва. Он стиснул зубы, неохотно отступая назад, но его глаза продолжали метать молнии в сторону Зукко.
Тони, словно и не заметив напряжённой сцены, продолжил ухмыляться, чуть качая головой.
― Как трогательно. Такой защитник, ― он окинул Дика долгим, насмешливым взглядом, прежде чем снова повернуться к его родителям. ― Это кстати хорошее качество в человеке. Чувствуется в парне сила. Но, как говорится, дети бывают неразумными. Я уверен, вы всё обдумаете и примете правильное решение.
Он двинулся дальше, бросив через плечо напоследок:
― Вы же понимаете, что в другой день я могу быть не таким лояльным, как сегодня.
Когда его шаги окончательно стихли и чёрный автомобиль увёз Зукко прочь, тишина накрыла цирковую площадку. Мэри выпустила тяжёлый вздох, Джон провёл рукой по лицу, а Дик стоял на месте, сжимающий кулаки до белизны кистей. Родители могли бы накричать на сына за то, что тот полез на рожон, но он уже и сам всё понял. Нужно было искать выход из складывающейся негативной ситуации.
― Как нам быть? ― спросила у мужа Мэри.
― Давай обдумаем возможные решения, а завтра примем правильное, ― успокаивающе сказал Джон. ― Думаю, мы в силах обратиться к Брюсу Уэйну, чтобы он подсказал, насколько опасная ситуация складывается с нашим цирком.
― Считаешь?
― Уверен, ― улыбнулся Джон, приобнимая трясущуюся от волнения супругу. ― Время гангстеров прошло. Уверен, что всё образуется, а вопрос решится мирно.
― Простите, что так поступил, ― тихо, не поднимая головы, сказал Дик. ― Я зря полез.
― Зря, сын, ― спокойно и без ругательств сказал Джон. ― Но ты в целом поступил мужественно и справедливо. Не переживай. Всё будет хорошо.
Почему-то слова Джона показались абсолютной неправдой для Дика Грейсона.
